1 вариант
Настоящая литература может быть только там, где ее делают не исполнительные и благонадежные, а безумные еретики...
Е. Замятин
Имя Евгения Ивановича Замятина стало известным в литературной России еще в 1912 году, когда вышла первая его вещь — повесть «Уездное». Тогда о молодом писателе заговорили все и сразу как о новом, большом таланте. Почему же мы получили возможность познакомиться с творчеством Е. Замятина лишь в середине 80-х годов?
Любой настоящий талант не приемлет ограничений, стремится к свободе, открытости. Эта честность в высказывании своих мыслей и явилась причиной литературной изоляции писателя после выхода в свет его антиутопии «Мы», написанной в 1919 году. Замятин не зря считал свой роман «предупреждением о двойной опасности, грозящей человечеству: гипертрофированной власти машин и гипертрофированной власти государства». И в первом и во втором случае подвергается угрозе самое ценное, то, что делает человека человеком, — его личность.
В городе-государстве, созданном живым воображением писателя, люди превращены в составляющие и быстро заменяемые части гигантской и страшной государственной машины, они лишь «колесики и винтики в едином государственном механизме». Между индивидуумами максимально нивелированы все различия: жесткий, до секунды расписанный режим (нарушение которого очень жестоко карается), коллективный труд и отдых, подавление любых самостоятельных мыслей, чувств, желаний не дают развиваться человеческой личности. Даже имен нет у граждан этого странного государства, а есть номера, по которым их можно было бы идентифицировать в случае надобности.
Всеобщее равенство, дома с прозрачными стенами (во-первых, людям нечего скрывать друг от друга, во-вторых, за ними легче наблюдать, выискивая нарушителей), жизнь по звонку, прогулки стройными рядами в свободное время, даже регламентированное количество жевательных движений на каждый кусок нефтяной пищи — все это служит непреложным основанием человеческого счастья. Власти единого государства в лице Благодетеля пекутся о легкой, безмятежной жизни горожан — и вместе с тем об удобстве и незыблемости своего положения. И люди, на удивление, счастливы: им некогда думать, не с чем сравнивать, они лишены возможности оценивать действительность, потому что любые проявления индивидуальности, личности в Едином Государстве приравнены, в лучшем случае, к болезни, которую нужно немедленно излечить, в худшем — к преступлению, караемому смертью: «свобода и преступление так же неразрывно связаны между собой, как движение и скорость...».
Кажется, все учтено в этом утопическом мире, чтобы стереть различия между людьми, даже любовь возведена в ранг государственной обязанности, потому что «всякий нумер имеет право на другой нумер как на сексуальный объект». Стоит лишь получить заветный розовый талончик — и ты имеешь право на часовой «сеанс», даже шторы можешь опустить...
Но все дело в том, что какой бы серой и однородной ни была человеческая масса, она состоит из отдельных людей: со своим характером, способностями, ритмом жизни. Человеческое в человеке можно заглушить, придавить, но полностью уничтожить — невозможно. Ростки неизвестной ранее любви в сердце строителя Интеграла Д-503 обусловили и «кощунственные» мысли, и «преступные» чувства, и запретные желания. Невозможность жить прежней жизнью, личностное возрождение Д-503, с детства воспитанный в условиях Единого Государства, воспринимает как катастрофу, которую ужесточает врач, констатируя болезнь и ставя жуткий диагноз: «Плохо ваше дело! По-видимому, у вас образовалась душа».
Конечно, до истинного освобождения в этом случае далеко, но и вода по капле долбит камень. Государство, неспособное к развитию, «вещь в себе» — обречено на гибель, поскольку в жизни отсутствие движения означает смерть. А для движения и развития государственного механизма нужны люди — не «винтики» и «колесики», а живые, думающие личности с ярко выраженной индивидуальностью, имеющие право выбора, не боящиеся спорить и способные создавать не всеобщее счастье, а счастье для каждого в отдельности. Писатель хотел предостеречь весь мир (а особенно свою страну) от страшных ошибок, но машина нового тоталитарного государства уже начала свой ход, и Замятину пришлось отвечать за «преступную клевету» против победы революции и социализма...
2 вариант
Самое страшное в утопиях то, что они сбываются...
Н. Бердяев
Многие тысячелетия в сердцах людей живет наивная вера в то, что можно построить или найти такой мир, в котором все будут одинаково счастливы. Реальность же всегда была не настолько совершенной, чтобы не находилось недовольных жизнью, и стремление к гармонии и совершенству породило в литературе жанр утопии.
Наблюдая за непростым становлением молодой Страны Советов, предвидя жестокие последствия ее многочисленных ошибок, возможно, неизбежных при создании всего нового, Е. Замятин создал свой роман-антиутопию «Мы», в котором еще в 1919 году хотел предупредить людей об опасностях, грозящих человечеству при допущении гипертрофированной власти машин и государства в ущерб свободной личности. Почему антиутопия? Потому чтомир, созданный в романе, гармоничен лишь по форме, на самом же деле перед нами предстает совершенная картина узаконенного рабства, когда рабам еще и вменяется в обязанность гордиться своим положением.
Роман Е. Замятина «Мы» — грозное предупреждение всем, мечтающим о механической переделке мира, дальновидное предсказание грядущих катаклизмов в обществе, стремящемся к единомыслию, подавляющем личность и индивидуальные различия междулюдьми.
В облике Единого Государства, предстающего перед нами на страницах романа, легко узнать две будущие великие империи, сделавшие попытку создания идеального государства, — СССР и Третий рейх. Стремление к насильственной переделке граждан, их сознания, моральных и нравственных ценностей, попытке изменить людей в соответствии с представлениями власть имущих о том, какими они должны быть и что им нужно для счастья, обернулось для многих настоящей трагедией.
В Едином Государстве все выверено: прозрачные дома, решившая проблему голода нефтяная пища, униформа, жестко регламентированный распорядок дня. Кажется, неточностям, случайностям, упущениям здесь нет места. Все мелочи учтены, все люди равны, потому что одинаково несвободны. Да-да, в этом Государстве свобода приравнивается к преступлению, а наличие души (то есть собственных мыслей, чувств, желаний) — к болезни. И с тем и с другим усиленно борются, объясняя это стремлением обеспечить всеобщее счастье. Не зря Благодетель Единого Государства спрашивает: «О чем люди — с самых пеленок — молились, мечтали, мучились? О том, чтобы кто-нибудь раз и навсегда сказал им, что такое счастье, — и потом приковал их к этому счастью на цепь». Насилие над личностью маскируется под видом заботы о людях.
Однако объективный жизненный опыт и примеры истории, которыми особенно насыщен был бурный XX век, показали, что государства, построенные по подобным принципам, обречены на разрушение, потому что для всякого развития необходима свобода: мысли, выбора, действия. Там, где вместо свободы — одни ограничения, где в стремлении обеспечения всеобщего счастья угнетается независимость отдельных людей, — там не может возникнуть ничего нового, а остановка движения здесь означает смерть.
Есть еще одна тема, затронутая Замятиным в начале XX века, которая особенно созвучна нашим сегодняшним экологическим проблемам. Государство в романе «Мы» несет гибель гармонии жизни, изолируя человека от природы. Образ Зеленой Стены, наглухо отделившей «машинный, совершенный мир — от неразумного мира деревьев, птиц, животных», — один из самых угнетающих и зловещих в произведении.
Таким образом, писатель пророчески сумел предупредить нас о проблемах и опасностях, которые грозят человечеству с его ошибками и заблуждениями. Сегодня мир людей уже достаточно опытен, чтобы суметь самостоятельно оценить последствия своих действий, но мы видим, что в реальности человек зачастую не хочет задумываться о будущем, извлекая максимальную выгоду из настоящего. И мне иногда становится страшно от нашей беспечности и недальновидности, ведущей к катастрофе.
Похожие сочинения
|