|
Каждый писатель для наиболее полного, емкого выражения своих мыслей, идей прибегает к особым литературным приемам, призванным подчеркнуть глубинный смысл создаваемых автором образов, проследить связь явлений, особое значение которых ускользает от поверхностного взгляда невнимательного читателя. Всевозможные олицетворения, параллелизмы, символика — все это является тем «подводным течением» любого произведения, которое обогащает плод писательского пера дополнительными оттенками значения.
Примеров использования подобных приемов не счесть на страницах бессмертного творения Л. Н. Толстого «Война и мир», где писатель проводит тонкую грань между частным и общим, сиюминутным и вечным, преходящим и бесконечным, хаосом и умиротворенностью мироздания. Широту изображаемых автором картин помогают постичь так называемые образы-символы, позволяющие читателю с головой окунуться в мир толстовских героев, понять то, что так волновало Андрея Болконского, Наташу Ростову, Пьера Безухова, а также выявить отношение самого писателя к описываемым событиям.
Функцию образов-символов в «Войне и мире» Л. Н. Толстого выполняет природа, изображаемая Толстым на редкость ярко, колоритно. Автор рисует ее живой, переливающейся разными оттенками красок.
Эта природа в романе всегда обращена к человеку, чтобы открыть ему красоту мира, с одной стороны, либо для того, чтобы оттенить важный смысл событий, разворачивающихся на страницах «Войны и мира».
Образы-символы неба Аустерлица и знаменитого дуба по дороге в Отрадное неотделимы от образа Андрея Болконского, его мучительных поисков, горьких разочарований и подъемов. Тяжело раненный князь Андрей лежит на поле боя и видит над собой аустерлицкое небо, «...высокое.., не ясное, но все-таки неизмеримо высокое, с тихо ползущими по нем серыми облаками». Именно это небо заставляет Андрея понять, насколько глубока пропасть между тем, что происходит на земле, и теми мыслями, которые навевает «спокойная, торжественная» картина неба. Крикам, драке, озлобленности и страху, царящим на земле, противопоставляются степенно плывущие по небу облака.
Земля, где люди убивают друг друга, не осознавая, что они делают, где идет бессмысленная война — результат эгоистических устремлений людей, не идет ни в какое сравнение с необъятным небом — миром гармонии и красоты, вместилищем всего высокого и вечного. И князь Андрей с этого момента будет стремиться к этому миру, не замечаемому им до сих пор. «Как же я не видел прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!..»
Андрею открылась вся бессмыслица войны, борьба честолюбивых интересов; тогда как небо высоко и прекрасно, и для этого вечного, воплощенного в небе, и стоит жить. С высоты «высокого, ясного» неба, куда в этот момент устремилась душа толстовского героя, мелкими и наивными показались недавние мечты и идеалы князя. Когда, обходя поле боя, перед князем Андреем останавливается Наполеон, этот недавний его кумир теперь представляется ему в совершенно другом свете. «Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками». На фоне «синеющей бесконечности», «в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял...» «...так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы...».
Впечатления от созерцания аустерлицкого неба оказались настолько сильными, что привели к своеобразному перевороту, совершившемуся в душе Андрея Болконского. Честолюбивые мечты сменились тягой к простой и тихой семейной жизни.
Вскоре после этого последовала встреча князя Андрея с Пьером Безуховым, оказавшаяся не менее значительным событием в жизни Болконского, нежели аустерлицкие впечатления. И когда Андрей заезжает в Отрадное, он лишь внешне тот «разочаровавшийся» человек, который жаждал тихого счастья, невозможного на этой несовершенной земле. Здесь появляется символический образ старого дуба, оголенного и корявого посреди свежей весенней зелени, который олицетворяет настроение самого Болконского, владеющее им после созерцания неба под Аустерлицем. «Это был огромный, в два обхвата дуб, с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюже, несимметрично растопыренными корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца».
Дуб с «обломанными и ободранными пальцами» выступает здесь своеобразным аналогом внутреннего мира князя Андрея: неверие в благие намерения и «прекрасные порывы» людей, абсурдность воцарения добра и правды на земле, видение мира как средоточия порока без надежды на какие бы то ни было изменения, восприятие любых светлых моментов в жизни как «глупого, бессмысленного» обмана. Болконский в этой сцене предстает перед читателем этаким пессимистом, причисляющим себя к поколению разочарованных, считающих свою жизнь «конченной», убежденных, что «начинать ничего... не надо», следует лишь «доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая».
По мысли Толстого, дуб уже напитан изнутри живыми весенними соками, и князь Андрей также уже пробужден к возрождению после свидания с Пьером. Довершает же это обновление встреча Болконского с Наташей Ростовой и их негласное общение лунной ночью в Отрадном.
«Ночь была свежая и неподвижно-светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо-освещенных, с другой стороны. Под деревами была какая-то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое-где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая-то блестящая росой крыша, правее большое дерево с ярко-белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно, и глаза его остановились на этом небе».
И вновь внимание Андрея привлекает небо, уже не торжественное и величественное, как после Аустерлицкого сражения, по сравнению с которым все суета сует, а «светлое и беззвездное», каким оно бывает теплой весенней ночью.
Далее, мы знаем, появится Наташа и произнесет всего несколько восторженных слов. Но этого будет достаточно: переживание толстовской героини «донесла» картина природной красоты. И эта «беззвездная» «весенняя» ночь стала неким толчком, поднявшим в душе Андрея Болконского «неожиданную путаницу молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни...».
И на обратном пути Андрей, находящийся во власти нового, необычного для него состояния, с трудом узнает старый дуб, с которым он «был согласен». Дуб преобразился, «раскинувшись шатром сочной, темной зелени», не было ни «старого горя», ни «недоверия». Это преображение в мире внешнем означало внутреннее обновление Болконского, которым овладело «беспричинное весеннее чувство радости», в памяти возникли образы, с которыми были связаны «лучшие минуты его жизни». Жизненные силы, возродившие дуб, проснулись и в душе Андрея. И подтверждением душевного обновления героя стали слова князя: «Нет, жизнь не кончена в тридцать один год...» В нем проснулось желание жить, причем не просто жить для других, но жить в людях и среди людей.
Не менее важны и другие символические образы, встречающиеся на страницах толстовской эпопеи. Но это уже совсем другие, жесткие пейзажные зарисовки, которые сопровождают в романе характеристики отрицательных персонажей. Псевдовеличие Наполеона подчеркивается образом солнца, которое под Аустерлицем освещает поле боя, а перед началом Бородинской битвы — ослепляет. Эта деталь несет дополнительный смысл, отмечая равнодушие завоевателя к красотам мира.
Любой мотив в «Войне и мире», любой образ романа поистине ярки и неповторимы и играют огромную роль в раскрытии характеров героев.
Похожие сочинения
|
