|
Уже три дня Ассоль лежала в жару и в бреду, сраженная лихорадкой знойных тропиков. Уже три дня Грэй не отходил ни на шаг от ее постели. Жизнь по частичкам покидала молодое тело, таявшее от болезни, как восковая свечка. Грэю казалось, что Ассоль отдает ее без борьбы; эта мысль билась в его мозгу, как раненая птица, стучала в висках, минутами причиняя такую боль, что он хватал Ассоль за руку, пытаясь прощупать затухающее биение пульса, заглядывал в полуприкрытые воспаленные глаза в надежде отыскать в них проблеск сознания. Но все тщетно. Казалось, нить, связывающая души Ассоль и Грэя, становилась все тоньше и прозрачней, напевы любви, долетавшие по ней к Грэю, все слабее и тише. Обостренная интуиция любящего подска
зывала Грэю, что в эту ночь роковая черта между жизнью и смертью будет переступлена.
Все, что он смог сделать для Ассоль, — это найти тростниковую хижину с матрасом и уродливую, как ведьма, старуху-знахарку. До хижины доносился шум разбивавшихся о прибрежные скалы океанских волн, старуха, раскачиваясь в углу, бормотала молитвы, а Грэй, впавший в состояние странной прострации, вспоминал...
Перед ним проносились заморские порты, диковинные страны, ясно звучало пение сладкоголосых птиц — весь цветной, яркий и огромный мир. Мир, отражавшийся в счастливых глазах Ассоль. Как она была благодарна ему за то, что он помог ей увидеть эти блистающие яркие краски! Для него же лучшей наградой был свет в глазах любимой.
А тот шторм, что догнал их тогда, на пути к Южному Кресту? Тогда Ассоль смыло за борт волной, и ему показалось, что сквозь прозрачную зелень воды мелькнули ее испуганные прекрасные глаза. Он бросился в воду и, спасая Ассоль, поранил себе руку. У Ассоль же была повреждена голова, и их кровь смешивалась на белой пене волн.
Но ему долго снился этот кошмар. «О волна, — думал Грэй. — Бездушная сущность, обладающая разрушающей силой!» При мысли о том, что поток горько-соленой, как слезы, зеленоватой воды мог тогда лишить его Ассоль, сжималось его сердце.
И, наконец, он вспомнил тот час заката, когда алый шелк парусов «Секрета» отражал цвет неба. Час, когда Ассоль сказала ему: «Пусть «Секрет» будет нашим домом. Я не хочу никогда расставаться с тобой!»
Воспоминания проносились в его голове, как хорошие, так и плохие. Грэй вспомнил, как умер отец Ассоль, старик Лангрен. Его похоронили, как настоящего моряка, опустив гроб в морскую воду. И Ассоль опять нужна была его, Грэя, поддержка...
А дальше? Дальше... Слово, предполагающее вечность! Которой уже никогда не будет у них с Ассоль. Нет! Грэй отгонял от себя эту мысль, сверлящую мозг, как злую боль, но бесстрастная память с ужасающим безразличием уводила его на несколько дней назад.
И какой злой рок заставил его причалить к этому, враждебному теперь берегу, где над болотами витает туман ядовитых испарений, где могильные кресты растут втрое быстрее, чем должны? И как он мог отпустить ее, свою Ассоль, на этот туземный базарчик? Он до боли ясно вспомнил ее милое щебетанье: «Ну отпусти меня, Грэй! Ведь со мной ничего не случится! Не беспокойся за меня, пожалуйста! Отпусти!» И он отпустил ее, дав ей в сопровождающие одного матроса. Но матрос был молодым и крепким туземцем, устойчивым к лихорадке, а Ассоль с того вечера слегла и больше не вставала.
Грэй вырвался из омута воспоминаний: ему показалось, что Ассоль зашевелилась. Но это был всего лишь ветер с океана, залетевший в хижину и потревоживший край накидки из грубой ткани, которая укрывала больную. Или нет? «Грэй...» — слабым голосом позвала Ассоль.
Старуха, сидевшая в углу, чутким ухом знахарки расслышала тихий стон и метнулась было к ее постели, но Грэй опередил врачевательницу. Он легко подхватил Ассоль на руки и вышел из тесной и темной хижины навстречу яркому дню, светлым потоком обрушившемуся на их головы.
Грэй понес Ассоль к той бухте, где покачивался на волнах их «Секрет». Матросы, не покидавшие корабля, заметив их, радостно закричали. Неугомонный Летика, подбежав к Грэю, быстро заговорил: «Мой капитан, я знал, что так все и будет! Именно! Та, которую я когда-то назвал лучшей...» — но Грэй приложил к губам палец, указав на спящую Ассоль. Летика понимающе кивнул, на его обожженном морской солью лице светилось такое искреннее счастье, что Грэй подумал: «Да, я не ошибся в Летике».
Следующие несколько часов на борту «Секрета» кипела напряженная работа: матросы драили палубу, проверяли прочность вант, словом, «Секрет» готовился отчалить от негостеприимного берега.
Ассоль тем временем дремала в сплетенном из гибких зеленых лиан гамаке. Ей было вроде бы лучше; щеки покрывал румянец. Но каждый, кто знает симптомы лихорадки, мог понять, что свежий розовый цвет щек Ассоль обманчив: больные чувствуют себя хорошо за несколько часов до смерти. Непостижимая роковая сила, тяготеющая над нами! Зачем так жестоко обманывать хрупкую душу любящего человека, давая бессмысленную надежду отчаявшемуся сердцу?
Наконец все приготовления были закончены, и Грэй велел поднять не белоснежные паруса, под которыми обычно плавал «Секрет», а паруса, охваченные пламенем, — алые паруса!
На веках Ассоль задрожал алый отблеск, настолько яркий, что красный свет проник в зрачки, в мозг, в самую суть, которая, наверное, и есть душа. Ассоль показалось, что перед ней играет алыми сполохами заря. «Это конец? Я умираю?» — пронеслось у нее в голове. Но, открыв через несколько мгновений глаза, она увидела алый «Секрет». Гордый и красивый корабль покачивался на волнах, словно ждал ее и Грэя.
В ту же минуту сильные руки подхватили ее, и Ассоль подарила Грэю счастливую улыбку. Ей казалось, что теперь все будет хорошо.
Они взошли на корабль. Грэй крикнул: «Прощай, моя команда! Спасибо вам за все!». Ассоль нашла в себе силы помахать матросам слабеющей рукой.
«Прощайте, наш капитан!» — нестройным хором закричали матросы. По их обветренным, грубым лицам текли слезы.
«Секрет» отчалил от берега и неторопливо поплыл по легким волнам. И почти сразу же на землю обрушилась внезапная тропическая ночь, скрыв корабль от глаз стоявших на берегу. Но многие потом говорили, что алые паруса на миг вспыхнули яркой искрой в густой темноте.
С этого времени «Секрет» бесследно исчез. Официально корабль объявили пропавшим, а его пассажиров — погибшими. Но почему-то старой женщине с серебряными волосами, тоскующей в пустом огромном замке, стали сниться светлые сны, а Лонг- рен с Мэри улыбались на небесах. Да и люди говорили, что алые паруса «Секрета» иногда мелькают на горизонте. Капитану этот знак предвещал удачный рейс, влюбленным — счастье. Но показывался «Секрет» лишь капитанам, перевозящим грузы не только ради наживы, но и ради того, чтобы причалить у незнакомых берегов, и возлюбленным, верящим, что свет их любви никогда не погаснет.
И если вы спросите у какого-нибудь скептика, убежденного в незыблемости существующего порядка вещей и довольного своим размеренным укладом жизни, о «Секрете», и он ответит вам, что корабль утонул, не верьте. Ведь перед человеком со скучной и серой душой, не верящей в сказки, никогда не вспыхнет волшебный алый отблеск мечты.
Похожие сочинения
| 
